День первый: Санкт-Петербург — Красное Село — Копорье — Котельский — Котлы — Усть-Луга — [Вистина — Косколово — Кингисепп — Ивангород].
Эту поездку Кирилл последние несколько дней готовил самым тщательным образом. Без всякого преувеличения — это его полностью работа.
Где-то с шестого числа мы обсуждали это почти каждый день, но по факту я всего лишь подсказал маршрут. Кирилл занялся организацией ночевки в Ивангороде, уговором Костика поехать с нами, плюс координацией нас всех четверых.
Нас всех четверых собрать вместе — это сложнее, чем пасти стадо кошек-программистов.
Не говоря о том, что Кирилл же и рулил. Нет, он, конечно, любит водить, но это очень утомительно, каким бы хобби это ни было.
С утра я набросал «партитуру» — все, что нам нужно посмотреть во всех локациях, из которых все — для нас новые. Даже Ивангород нельзя было считать хоть раз посещенным: в него допускается только въезд при движении к границе — не более. И то — в мирные нековидные времена. Поэтому мы ехали на передовую Первой Ковидной Войны.
Около восьми Кирилл заехал за нами — и мы погнали к нему в Красное Село: сделали последние приготовления, взяли тряпок для пикника и загара, закупились жратвой — и выдвинулись.
Я предпочитаю в локальных исследовательских поездках именно такую сжатость: размениваться на монопоездку, когда на маленький объект тратится один день на общественном транспорте, — это мне уже кажется нерентабельным.
А, я соврал. Кроме Влада, в Копорье мы были все. Но оно оказалось «закрытым на реконструкцию». Одна из самых впечатляющих крепостей Средневековой Руси теперь ждет своего открытия — и, подозреваю, шока историков и искусствоведов, когда мы увидим, что там наваяли. Ждем. Запасаемся валерианой.
В Котельском сохранились почти нетронутыми просто фантастические своими брутальными формами советские городские объекты — ну, например, вот эта монструозная бетонная автобусная остановка, которая наверняка и в первые дни своего существования навевала мысли о возможных последствиях Третьей Ядерной Мировой, а уж про нынешнюю Великую Ковидную и речь молчит.
На одном из домов чудом сохранилась табличка, призывающая жителей к социалистическим обязательствам.
После Котельского нужны Котлы. Там церковь Николая Чудотворца. Ну давайте будем посмотреть, чего там предлагают.
Она на фотографиях производит впечатление, признаться, куда более масштабное, чем в реальности.
Построенная в 1880е или около того (перестроена в 1910) архитекторами И.И. Булановым и Н.Н. Никоновым, она относится то ли к эклектике, то ли к византийскому, то ли к русскому стилю, — это до сих пор в искусствознании вопрос обсуждаемый: 1865-1910 был такой уж период переходный — с нагромождающим использованием элементов, и, за исключением появящегося около 1901-1905 модерна, до 1910 трудноопределим со стилевой точки зрения.
Точнее — не так. Стиль-то понятен. Название никак не согласуют. А казалось бы, уж век прошел.
Мы зашли за водичкой — и на стене Влад увидел фотографию усадьбы Альбрехтов, которой у меня не было в «партитуре». Мы быстро сориентировались — и нашли объект.
Нужно ли говорить, что от представленного на черно-белой фотографии занюханного магазинчика остались лишь руины, пусть и живописные.
Ленобласть в принципе кишит заброшенными имениями — какими бы ни были бои Второй мировой на этой территории, наследия настолько много, что не все порушено войной — и кое-что сохраняется сквозь не менее разрушительную путинскую эпоху.
Кириллу нужно дать передохнуть. Мы пришвартовываем наш внедорожник недалеко от реки Луги (Laugaz, Laukaa jõtši — на водском языке, откуда и название) — и располагаемся на пикник.
Название реки, кстати, связано с эстонским laugas «лужа, болото, яма, углубление», либо с финским laukea, эстонским lauk, laug «отмель».
Сам город Усть-Луга известен огромным разгрузочным портом, и только коррумпированность Петербургского грузового порта мешает сделать именно Усть-Лужский морпорт альтернативой монополизированным водным воротам в Петербург.
12 July 2021. — Ustj-Luga (Russia)