*
Ну вот и все. А ведь 97 — это неплохо.
Я стою над могилой бабушки и думаю не только о ее фантастически богатой и целостной жизни почти в век, не только о том, что она до последних минут не уходила в деменции с видениями «ысусов» или «чистых инергий», сохранив ясность сознания, но ещё и о феномене смерти.
Там, где вне всякого плана смерть преждевременно вырывает одних членов общества, погружая в хаос и истерику других, не может быть речи о спокойствии и устойчивости.
Тому обществу, где смерть — это не тихий и естественный церемониал прощания, ещё далеко до идеала; да оно и по сути незаконно, — такое общество, — ибо репрессивно и смертоносно.
Незадолго до смерти бабушку начинала окучивать няня — носить иконки и прочую лабуду. Бабушка отрезала:
-Милочка, я мировую войну прошла от и до, мне ли не знать, что бога нет.
С днём Космонавтики, бабушка. Лети ввысь.
**
В автобусе с кладбища узнал одну интересную историю про бабушку.
Оказывается, после войны она была влюблена в лётчика из Калининграда, но ее отец (мой прадед), живший в Краснодаре, ткнул пальцем на моего будущего деда (ухлыстывавшего, чего уж там) и сказал:
-Вот мой зять. А тебе — никаких лётчиков. Стерпится — слюбится.
Збс. Мои грандпаренты жили вместе не сказать чтобы очень по любви.
Хотя… я вон и сейчас вокруг себя наблюдаю вплоть до самотерзания ради статуса.
Полезно такое узнавать хотя бы поздно, чем вообще никогда.
Эдакий журналистский трэш-дайвинг, чтобы вскрылось неожиданное.
***
Трэшачок начался после того, как гроб привезли в «траурный зал». Оказывается, заказать услугу можно только или с батюшкой, или как-то там по-исламски. Жрите что дают. Атеистов и буддистов нема.
А бабушка была атеисткой. Насколько это вообще возможно для человека рождения 1922 — ультралиберальной. Она заикалась об эвтаназии — но ей было отказано прежде всего всеми членами семьи: мол, что ты несёшь.
Ясное дело, что это — проявление ее либерального подхода к праву распорядиться своей жизнью. Но на улице чай не Голландия — поэтому пульс уходил медленно — почти полтора месяца. Пока просто — пых — и прочь с планеты.
Так вот: она терпеть не могла этих ряженых клоунов, откуда, собственно, в моей семье атеистическая насмешка над этими упырями-дармоедами и над теми, кто воспринимает эту религиозную херню серьёзнее, чем мифология, философия и литература.
Но сегодня утром один такой дородный жирун подрулил к залу на офтó, расчехлил свои стаканчики на цепочках и исполнил какой-то сольный акапелльный шедевр. Я, мягко говоря, стоял и офигевал. Это мягко говоря.
Отец расписался в ведомости за «услугу», за которую вынужден был отбашлять — и гроб повезли на кладбище.
На въезде наш автобус останавливает главный могильщик:
-Вот ваше разрешение.
И, обращаясь к бабушкиной набожной няне:
-Песочек-то свой приволокли?
-Какой песочек?
-Ну который вы там в гроб сыпете. Если нет — вон контора, — сказал гробокопатель, тыча пальцем на часовню, — там выдадут.
К счастью, последняя военная почесть из трёх залпов в небо в исполнении подтянутых и молчаливых солдат рассеяла этот крестоносный абсурд.
12 April 2019. — Dzerzhinsk (Russia)